Фонетика
В эвенском языке 18 гласных фонем, которые делятся на "твёрдые" (первоначально задние) и "мягкие" (первоначально передние) в соответствии с правилами гармонии гласных. Гласные также отличаются по долготе и огубленности. "Твёрдые" гласные включают краткие неогубленные /ị/, /a/, долгие неогубленные /ịː/, /aː/, /ịa/, краткие огубленные /ụ/, /ọ/ и долгие огубленные /ụː/, /ọː/. "Мягкие" гласные представлены краткими неогубленными /i/, /e/, долгими неогубленными /iː/, /eː/, /ie/, краткими огубленными /u/, /o/ и долгими огубленными /uː/, /oː/.
| передние | задние | |
|---|---|---|
| верхние | i(ː) ị(ː) | u(ː) ụ(ː) |
| средние | e(ː) ie | o(ː) ọ(ː) |
| нижние | ịa a(ː) |
Некоторые диалекты интерпретируют противопоставление между "твёрдыми" и "мягкими" как между фарингализованными ("твёрдые") и нефарингализованными ("мягкие") гласными. В западных диалектах под влиянием якутского языка сохранено палато-велярное основание противопоставления, например, "мягкое" u может иметь полностью переднею реализацию ü [y].
В эвенском языке различие между краткими и долгими гласными фонематично, хотя оно не отражено в текущей орфографии. Гласные ịa (< *ïa) и ie (< *ie) фонетически представлены как восходящие дифтонги; по долготе они близки к долгим гласным, но не имеют кратких аналогов. В некоторых диалектах, особенно в восточных, в некорневых слогах краткие /a/ и /e/ подвергаются редукции и могут дополнительно сливаться в нейтральный [ə], хотя эта позиционная нейтрализация не имеет парадигматических последствий. Гласные верхнего подъёма /i(ː)/, /ị(ː)/ имеют более открытую артикуляцию перед дорсальными [t] и [d] и в текущей орфографии представлены как ⟨ы⟩ в этих позициях, а в других случаях - ⟨и⟩. Тенденция к редукции гласных в некорневых слогах также привела к исчезновению конечных кратких гласных в многосложных словах (которые сохраняются в эвенкийском языке), например, tọg 'огонь' < *toga, bak- 'находить' < *baka-, ƞen- 'идти' < *ƞene-, miir 'плечо' < *miire, anƞan 'год' < *anƞanị. Следует отметить, что эта редукция конечных гласных породила "вторичные" основы с устойчивым конечным n, которые контрастируют с диахронически первичными основами с неустойчивым (*)/n.
Стандартный эвенский язык имеет 17 исконных согласных, распределённых в соответствии с местом и способом артикуляции. Кроме того, фонемы /f/, /z/, /ʃ/, /ʒ/, /t͡s/ встречаются в заимствованиях из русского языка. В диалектах эвенов Якутии много заимствований из якутского, которые используются с соответствующими фонемами. Таким образом, для фонемного инвентаря западных диалектов эвенского языка могут быть перечислены два дополнительных согласных якутского происхождения: /x/ и /ɣ/.
| билабиальные | альвеолярные | палатально-альвеолярные | палатальные | велярные | |
|---|---|---|---|---|---|
| взрывные | p b | t d | k g | ||
| щелевые | s | ||||
| аффрикаты | t͡ʃ d͡ʒ | ||||
| носовые | m | n | ɲ | ŋ | |
| дрожащие | r | ||||
| аппроксиманты | w | j | |||
| боковые аппроксиманты | l |
Фрикатив /s/ в эвенском языке имеет альвеолярный и фарингальный аллофоны, то есть [s] и [h], распределение которых зависит от диалекта. Взрывной велярный /k/ реализуется как увулярный [q] в словах с "твёрдыми" гласными и как велярный [k] в остальных случаях. Велярный /g/ реализуется в виде взрывного в начале слова и после согласных, а в остальных случаях - как фрикатив [γ].
Морфология
С морфологической точки зрения, эвенский является агглютинативным языком, использующим исключительно суффиксацию. Тем не менее, существуют определенные отклонения от строгой агглютинации. Так, существительные и глаголы подразделяются на различные типы склонения и спряжения, которые лишь частично зависят от фонетических условий. Кроме того, в случае глагольного спряжения сегментация на категории времени/наклонения и согласования представляет собой проблему. Помимо агглютинирующей суффиксации, в эвенском используются следующие морфологические процессы: (1) чередование гласных и согласных в основах, как в случаях, включающих чередование конечного согласного в основе для выражения аспекта и валентности некоторых глаголов, например, bụta.l- ‘разбить’ TR, bụta.r- ‘разбивать’ ITR, bụta.k- ‘разбивать’ TR, bụta.m- ‘разбиваться’ ITR (такие примеры также можно рассматривать как наборы коррелятивных производных от незафиксированного в языке самостоятельного корня); (2) перифрастические выражения, например, перифрастическое выражение отрицания в глаголах; (3) редупликация, как в производстве звукоподражаний; (4) сложение, как в формировании сложных числительных, например, digen-mịar ‘сорок’ от digen ‘четыре’ и PL mịa-r ‘десять’; и (5) конверсия, как в образовании временных наречий от соответствующих существительных, например, xiːsecen ‘вечер’ > ‘вечером’.
Основное различие, имеющее отношение к системе частей речи в эвенском, заключается в делении на имена и глаголы. Имена включают в себя существительные, прилагательные (которые не полностью отличаются от существительных), местоимения, числительные и наречия. Наречия обычно являются существительными или отыменными словами и частично сохранили следы склонения существительных (как в случае локативных наречий). Глаголы представлены как финитными, так и нефинитными (причастными и деепричастными) формами. Существуют также закрытые классы частиц и послелогов. Наконец, междометия, вместе со звукоподражаниями, составляют свой собственный класс.
Эвенский - язык с богатой морфологией. Существительные в эвенском языке (в таком порядке) изменяются по числу, падежу и посессивности (личной или рефлексивной), например, d͡ʒụː ‘дом', d͡ʒụː-l-dụla-tan ‘дом-PL-LOC-POSS.3PL’. Категория числа в эвенском языке различает немаркированное единственное и маркированное множественное число.
Категория падежа включает в себя во всех диалектах немаркированный именительный падеж и 11 суффиксально маркированных падежей: винительный, назначительный/дестинатив (статус падежа ставится под вопрос некоторыми исследователями), дательный, локативный, аблативный, элативный, пролативный, директивный, инструментальный, совместный и эквативный.
Местоимения первого лица множественного числа различают две формы: инклюзивную (включающую говорящего) и эксклюзивную (исключающую говорящего).
Для эвенского глагола традиционно принято выделять три времени: прошедшее (-rị-), настоящее/небудущее (rA) и будущее (d͡ʒi). Кроме лица/числа, финитный глагол изменяется по времени/наклонению. Глаголы, как финитные, так и нефинитные, могут принимать суффиксы аспекта и залога. Обычный порядок маркеров глагольных категорий: залог-аспект–время/наклонение–лицо/число, например, maː-mac-t͡ʃọːt-tị-tan ‘они раньше убивали друг друга’ (kill-RECIPR-HABIT-PST-3PL). Категории аспекта и залога не являются парадигматичными, то есть несколько маркеров этих категорий могут встречаться в одной словоформе.
Синтаксис
Что касается порядка слов, эвенский является типичным представителем языка с последовательной постановкой вершины в конец: как на уровне составляющих, так и на уровне предложений. Внутри именной группы вершина обычно следует за ее модификаторами, как атрибутивными, так и посессивными. Атрибутивный модификатор согласуется в падеже и числе с вершиной: anƞamta-l-dʊla jʊʊl-dʊla ‘в новых домах’ (новый-PL-LOC дом-PL-LOC). Однако в западных диалектах согласование менее регулярно и может отсутствовать даже в случае предшествующих атрибутивных модификаторов. Позицию модификатора могут занимать различные классы атрибутивных имен — прилагательные, причастия, числительные, указательные местоимения, а также неисчисляемые существительные, например, mọː-l nụƞa-l ‘деревянные луки’ (дерево-PL лук-PL), и наречия степени, например, họː-l eƞeye-l bileke-l ‘очень богатые поселения’ (очень-PL богатый-PL поселение-PL). Если модификатор находится в фокусе, он ставится после вершины, и в этом случае обязательно согласуется в падеже во всех диалектах.
В отличие от атрибутивных конструкций, зависимость в посессивных конструкциях маркируется на вершине, то есть существительное-вершина изменяется по лицу и числу обладателя, например, etiken ọra-r-nị ‘олени старика’ (старик олень-PL-POSS.3SG). Если обладатель выражен личным местоимением, зависимость дважды маркируется, поскольку местоимение принимает форму притяжательного падежа (идентичную косвенной основе), например, min ọra-r-bụ ‘мои олени’ (1SG.OBL олень-PL-POSS.1SG).
Внутри глагольной группы глагол управляет падежами своих аргументов. В предложении основной порядок слов - SOV. Порядок SVO присутствует, когда глагол, а не вся глагольная группа, выступает в качестве рематического или контрастивного элемента, и это часто встречается в императивах.
Эвенский язык использует нефинитные конструкции вместо финитных подчинённых предложений. Придаточные изъяснительные и относительные предложения формируются с использованием причастий, в то время как обстоятельственные придаточные включают в себя конвербы, так и псевдоконвербы (причастия в косвенных падежах).
Лексика
Заимствования из соседних палеосибирских языков диалектно ограничены. Заимствования из чукотского и корякского языков в основном встречаются в северо-восточных диалектах, например, maaya ‘запас продовольствия’ ← чукотское maymay (= may&may), atwat ‘лодка’ ← чукотское atwaat. Заимствования из юкагирского встречаются в северо-западных диалектах, например, nalịma ‘санки’ ← лесной юкагирский nalime, ọːndị ‘вода’ ← лесной юкагирский ondi, kotlen ‘маленький’ ← тундровый юкагирский kɵyleƞ. Юго-восточные (охотские) диалекты заимствовали много слов из эвенкийского, например, ọːkị ‘сколько?’ nakịta ‘медведь’. С другой стороны, эвенкийские диалекты, находящиеся в контакте с эвенским, также проявляют признаки структурного влияния.
Наиболее важным источником заимствований, помимо русского языка, является якутский. Как и ожидалось, массовое заимствование прослеживается в западных диалектах, которые демонстрируют влияние якутского во всех областях грамматики и лексики. Однако якутские заимствования проникли через междиалектальное заимствование также в несколько восточных диалектов. Лексическое воздействие якутского языка не ограничивается культурной лексикой, такой как, например, mụƞka ‘рыболовная сеть’ ← якутское muƞxa (в конечном итоге из самодийских языков), tụːx ‘соль’ ← якутское tuus, но также включает лексикон, касающийся фауны и флоры, например, kọːbak ‘заяц’ ← якутское koobax, а также термины родства, например, abaga ‘дедушка’ ← якутское abaga (в конечном итоге из монгольского). Кроме существительных, прилагательных, наречий и частиц, также были заимствованы глаголы в форме основы, например, tala- ‘грабить’ ← Якут talaa-, xata- ‘мочь’ ← Якут sataa-, и некоторые грамматические маркеры. Русские заимствования, особенно в области технической и политической лексики, стали особенно массовыми после Октябрьской революции. Ранние заимствования подверглись радикальной фонологической адаптации, например, ụrbaːk ‘рубашка’ ← русское рубаха. Некоторые элементы могли быть переданы через якутский, например, ọxọk ‘печь’ ← якутское oxoq ← русское очаг. Недавние заимствования обычно более точно сохраняют исходную форму, по крайней мере, в письменном языке. Русские прилагательные заимствуются с окончанием -ай в основе, например, rajọnnaj ‘региональный’ ← русское районный, в то время как глаголы заимствуются в форме повелительного наклонения второго лица единственного числа, например, zwọnị- ‘звонить’ : AOR-3SG zwọnị-ra-n ← русское IMP.2SG звони.
Источник
Aralova, Natalia. Vowel harmony in two Even dialects. Netherlands Graduate School of Linguistics, 2015.
Malchukov, Andrej. "Ewen." The Tungusic Languages. Routledge, 2024. 260-293.